Неточные совпадения
Самгин шагнул еще, наступил на горящую свечу и увидал в зеркале рядом с
белым стройным телом женщины человека в сереньком костюме, в очках, с острой
бородкой, с выражением испуга на вытянутом, желтом лице — с открытым ртом.
Самгин замолчал, отмечая знакомых: почти бежит, толкая людей, Ногайцев, в пиджаке из чесунчи, с лицом, на котором сияют восторг и пот, нерешительно шагает длинный Иеронимов, держа себя пальцами левой руки за ухо, наклонив голову, идет Пыльников под руку с высокой дамой в
белом и в необыкновенной шляпке, важно выступает Стратонов с толстой палкой в руке, рядом с ним дергается Пуришкевич, лысенький, с бесцветной
бородкой, и шагает толсторожий Марков, похожий на празднично одетого бойца с мясной бойни.
Рядом с пушкой лениво качался на рыжей лошади, с
белыми, как в чулках, ногами, оловянный офицер, с
бородкой, точно у царя Николая.
Пришла Марина и с нею — невысокий, но сутуловатый человек в
белом костюме с широкой черной лентой на левом рукаве, с тросточкой под мышкой, в сероватых перчатках, в панаме, сдвинутой на затылок. Лицо — смуглое, мелкие черты его — приятны; горбатый нос, светлая, остренькая
бородка и закрученные усики напомнили Самгину одного из «трех мушкетеров».
Диомидов, в ярко начищенных сапогах с голенищами гармоникой, в черных шароварах, в длинной,
белой рубахе, помещался на стуле, на высоте трех ступенек от земли; длинноволосый, желтолицый, с Христовой
бородкой, он был похож на икону в киоте. Пред ним, на засоренной, затоптанной земле двора, стояли и сидели темно-серые люди; наклонясь к ним, размешивая воздух правой рукой, а левой шлепая по колену, он говорил...
Она стояла сначала в середине толпы за перегородкой и не могла видеть никого, кроме своих товарок; когда же причастницы двинулись вперед, и она выдвинулась вместе с Федосьей, она увидала смотрителя, а за смотрителем и между надзирателями мужичка с светло-белой
бородкой и русыми волосами — Федосьиного мужа, который остановившимися глазами глядел на жену.
— Сделайте одолжение, — с приятной улыбкой сказал помощник и стал что-то спрашивать у надзирателя. Нехлюдов заглянул в одно отверстие: там высокий молодой человек в одном
белье, с маленькой черной
бородкой, быстро ходил взад и вперед; услыхав шорох у двери, он взглянул, нахмурился и продолжал ходить.
Маленькая, острая, торчавшая кверху
бородка, крепкий красивый нос,
белый высокий лоб, редкие вьющиеся волосы. Он узнавал знакомые черты и не верил своим глазам. Вчера он видел это лицо возбужденно-озлобленным, страдающим. Теперь оно было спокойно, неподвижно и страшно прекрасно.
— Привел! — воскликнул четверть часа спустя Ермолай, вваливаясь в избу. Вслед за ним вошел рослый мужик в
белой рубахе, синих портах и лаптях, белобрысый, подслеповатый, с рыжей
бородкой клинушком, длинным пухлым носом и разинутым ртом. Он точно смотрел «простецом».
Это был худощавый сутулый человек, с
белым лицом в черной раздвоенной
бородке, с добрыми глазами, в очках. Был он молчалив, незаметен и, когда его приглашали обедать, чай пить, неизменно отвечал...
Прелестные русые кудри вились и густыми локонами падали на плечи, открывая только с боков античную
белую шею; по лицу проступал легкий пушок, обозначалась небольшая раздваивающаяся
бородка, и над верхней губою вились тоненькие усики.
Это был в полном смысле слова русский бель-ом:
белый, рыхлый, с широким лицом, с пушистою светло-русою
бородкой и с узенькими, бегающими глазами.
Приказчик соседа уже не в первый раз служил у него; он считался ловким торговцем, но страдал запоем; на время запоя хозяин прогонял его, а потом опять брал к себе этого худосочного и слабосильного человека с хитрыми глазами. Внешне кроткий, покорный каждому жесту хозяина, он всегда улыбался в
бородку себе умненькой улыбочкой, любил сказать острое словцо, и от него исходил тот дрянной запах, который свойствен людям с гнилыми зубами, хотя зубы его были
белы и крепки.
Небольшого роста, прямой, как воин, и поджарый, точно грач, он благословлял собравшихся, безмолвно простирая к ним длинные кисти
белых рук с тонкими пальчиками, а пышноволосый, голубоглазый келейник ставил в это время сзади него низенькое, обитое кожей кресло: старец, не оглядываясь, опускался в него и, осторожно потрогав пальцами реденькую, точно из серебра кованую
бородку, в которой ещё сохранилось несколько чёрных волос, — поднимал голову и тёмные густые брови.
Вот приходит дачный поезд, является в ресторан ещё господин, чёрный, с
бородкой, из жидов, как видно, и в петлице у него два цветка — красный с
белым.
В мечтаниях, рождавшихся при свете лампы под зеленым колпаком, возник громадный университетский город, а в нем клиника, а в клинике — громадный зал, изразцовый пол, блестящие краны,
белые стерильные простыни, ассистент с остроконечной, очень мудрой, седеющей
бородкой…
Широкое добродушное лицо Ароматова при последних словах точно расцвело от улыбки: около глаз и по щекам лучами разбежались тонкие старческие морщины, рыжеватые усы раздвинулись и по широким чувственным губам проползла удивительная детская улыбка. Ароматов носил окладистую
бородку, которую на подбородке для чего-то выбривал, как это делают чиновники. Черный шелковый галстук сбился набок, открывая сомнительной белизны ситцевую рубашку и часть
белой полной шеи.
И повернул ко мне своё лицо — тёмное оно, а глаз я не вижу на нём, только
белые брови,
бородка да усы, как плесень на жутком, стёртом тьмою и неподвижном лице. Слышу шелест его голоса...
Отвергнул он обряд чужбины,
Не сбрил
бородки и усов,
И блещет
белый ряд зубов,
Как брызги пены у брегов...
В огромной печи с низким сводом жарко пылает золотой огонь, а перед ним чертом извивается, шаркая длинной лопатой, пекарь Пашка Цыган, душа и голова мастерской, — человек маленький, черноволосый, с раздвоенной
бородкой и ослепительно
белыми зубами.
Сестра пристально посмотрела в его лицо, овальное, худое, с острой чёрной
бородкой и высоким
белым лбом.
Смотрю, напротив меня копошится молодой человек, острижен ежиком,
бородка а-ля Анри Катр [под Генриха Четвертого — фр.], но
белье на нем, с позволения сказать, заношено до последнего градуса.
Я скорее соскочил с дерева, сабельку на бечеве за спину забросил, а сломал про всякий случай здоровую леторосль понадежнее, да за ними, и скоро их настиг и вижу: старичок впереди грядет, и как раз он точно такой же, как мне с первого взгляда показался: маленький и горбатенький; а
бородка по сторонам клочочками, как мыльная пена
белая, а за ним мой Левонтий идет, следом в след его ноги бодро попадает и на меня смотрит.
Крылья же пространны и
белы как снег, а испод лазурь светлая, перо к перу, и в каждой
бородке пера усик к усику.
Он был ростом маленький, на шапке у него
белое полотенце обмотано,
бородка и усы подстрижены, —
белые, как пух; а лицо сморщенное и красное, как кирпич.
А Жилину пить хочется, в горле пересохло; думает — хоть бы пришли проведать. Слышит — отпирают сарай. Пришел красный татарин, а с ним другой, поменьше ростом, черноватенький. Глаза черные, светлые, румяный,
бородка маленькая, подстрижена; лицо веселое, все смеется. Одет черноватый еще лучше: бешмет шелковый синий, галунчиком обшит. Кинжал на поясе большой, серебряный; башмачки красные, сафьянные, тоже серебром обшиты. А на тонких башмачках другие толстые башмаки. Шапка высокая,
белого барашка.
Вот казанские татары в шелковых халатах, с золотыми тюбетейками на бритых головах, важно похаживают с чернозубыми женами, прикрывшими
белыми флеровыми чадрами густо набеленные лица; вот длинноносые армяне в высоких бараньих шапках, с патронташами на чекменях и кинжалами на кожаных с серебряными насечками поясах; вот евреи в засаленных донельзя длиннополых сюртуках, с резко очертанными, своеобразными обличьями; молча, как будто лениво похаживают они, осторожно помахивая тоненькими тросточками; вот расхаживают задумчивые, сдержанные англичане, и возле них трещат и громко хохочут французы с наполеоновскими
бородками; вот торжественно-тихо двигаются гладко выбритые, широколицые саратовские немцы; и неподвижно стоят, разинув рты на невиданные диковинки, деревенские молодицы в московских ситцевых сарафанах с разноцветными шерстяными платками на головах…
Высокий Василий, худощавый русый мужик с козлиной
бородкой, и советчик, толстый, белобрысый, с
белой густой бородой, обкладывающей его красное лицо, подошли и тоже выпили по стаканчику. Старичок подошел было тоже к группе пьющих, но ему не подносили, и он отошел к своим привязанным сзади лошадям и стал поглаживать одну из них по спине и заду.
Крупный, с большой головой, на широком купеческом лице кудрявая
бородка, волосы волнистым изгибом ложатся на плечи; черный фрак и
белый галстук на широкой крахмальной груди.
Приехал к нему. Невысокого роста, с темной
бородкой и болезненно-белым, слегка одутловатым лицом, с черными, проницательными, прекрасными глазами. При нем его жена. Называю себя.
В камине тлели угли. Иван Алексеевич любил греться. Он стоял спиной к огню, когда вошел хозяин кабинета — человек лет под сорок, среднего роста. Светло-русые волосы, опущенные широкими прядями на виски, удлиняли лицо, смотревшее кротко своими скучающими глазами. Большой нос и подстриженная
бородка были чисто русские; но держался адвокат, в длинноватом темно-сером сюртуке и
белом галстуке, точно иностранец доктор.
В дверях показались два подростка в расстегнутых мундирах технического училища, а за ними, уже из залы, видна была низменная фигура молодого брюнета в
бородке, с золотым pince-nez, в
белом галстуке при черном, чрезмерно длинном сюртуке, — помощник присяжного поверенного Мандельштауб, из некрещеных евреев.
Казаки подвели двух испуганных солдат с
белыми, как известка, лицами. Один был молодой, безусый парень, другой — с черною
бородкою, лет за тридцать. Казаки рассказывали...
Фабрикант Фролов, красивый брюнет с круглой
бородкой и с мягким, бархатным выражением глаз, и его поверенный, адвокат Альмер, пожилой мужчина, с большой жесткой головой, кутили в одной из общих зал загородного ресторана. Оба они приехали в ресторан прямо с бала, а потому были во фраках и в
белых галстуках. Кроме них и лакеев у дверей, в зале не было ни души: по приказанию Фролова никого не впускали.